он задул свечу на обмёрзшем подоконнике
у_меня_уже_весна
время_никчёмных_надежд
да нет. лето у меня, лето.
На самом деле, верить в неправду легче всего. Но верить или не верить – хм…
Слышно, как он идет по лестнице... Вот он ушел совсем -
Вы желаете знать, куда, но я вам не могу помочь.
Может быть, он пошел в кабак, и нарвется в драке на нож,
Может быть, он пошел в бордель, и от сифилиса умрет,
А возможно, в завтрашней прессе читатель, смиряя дрожь,
Вдруг прочтет о новом маньяке... кто может знать наперед?
Впрочем, нет. Все прекрасно кончится без роковых затей,
Персонаж позабудет глупости прочно и навсегда,
Будет делать карьеру, женится, станет растить детей...
Вы же это прекрасно знаете, правда ведь, господа?
Вы желаете знать, куда, но я вам не могу помочь.
Может быть, он пошел в кабак, и нарвется в драке на нож,
Может быть, он пошел в бордель, и от сифилиса умрет,
А возможно, в завтрашней прессе читатель, смиряя дрожь,
Вдруг прочтет о новом маньяке... кто может знать наперед?
Впрочем, нет. Все прекрасно кончится без роковых затей,
Персонаж позабудет глупости прочно и навсегда,
Будет делать карьеру, женится, станет растить детей...
Вы же это прекрасно знаете, правда ведь, господа?
Ранним утром на море так свежо и прохладно, как не бывает в любое другое время суток. И приятнее всего находиться на море именно утром, наслаждаясь спокойствием и величием воды, чьи волны охватывают и наполняют тебя всего так, что ты дышишь вместе с морем, живёшь им.
И он дышал морем. По крайней мере, так могло показаться. На самом же деле он был далеко и дышал чем-то «за». Он всегда был где-то «за», где-то высоко и недоступно. Фигура человека, единственного в то летнее утро на пляже, чётко выделялась на фоне воды. Он сидел лицом к морю, глаза его были закрыты. Что он видел? Он видел это «за», а что «за», знает только он. Но он был наедине с миром, его лицо было умиротворённым и спокойным. Несмотря на выражение полнейшей гармонии, была видна глубокая работа мысли, создавалось ощущение того самого «за», настолько он был далеко отсюда. И снова, как и каждое утро, он вернулся в реальность в определённую секунду его путешествия. Это могло бы сравниться с тем, будто, падая в пропасть ты вместо твёрдого каменного дна ощутил подушку, которая, спружинив, отправила тебя обратно в точку отсчёта, в сотый раз не дав достигнуть цели этого падения. И снова он не сумел познать, перешагнуть барьер.